Занятия во Дворце А. Д. Меншикова...

Успехи школьников России на международных олимпиадах по математике вызвали стойкий интерес и к истории олимпиадного движения в нашей стране. Среди работ на эту тему, опубликованных за последние 3 года, выделяется исторический очерк Д. В. Фомина в книге "Санкт-Петербургские математические олимпиады" (изд. "Политехника", СПб., 1994), являющийся очень существенной частью книги.

Интересным и содержательным дополнением к нему, относящимся, правда, к 1983-90 годам, является и раздел "Олимпиада изнутри".

Есть, однако, в историческом очерке некое "тёмное" место, определяемое "ε-окрестностью" 1961 года, года, с которого и начинается сам сборник олимпиадных задач. Поскольку в это время я сам был участником обсуждаемых событий, то хотел бы дополнить, а также поправить некоторые утверждения, ставшие, к сожалению, шаблонными (см. [1], [2]).

Начну с того, что 1960 год был первым годом школьной реформы в СССР. Основной идеей реформы должно было стать соединение общего среднего и начального профессионального образования. Реально это повлекло создание специализированных школ, в том числе физико-математических. При этом время обучения в средней школе увеличивалось на один год, с 10 до 11 лет. В частности, в такую школу была преобразована в 1960 году 30-я школа (в ней я проучился 9 лет, поступив в неё в 1952 году).

В физико-математические школы были преобразованы и 38-я школа (позже она слилась с 30-й школой), и 239-я школа (45-й интернат был образован позднее).

Известность школам, иди, точнее, популярность, придавали как шефы этих школ, так и учителя-энтузиасты, а также определённая открытость этих школ, ведь в эти школы можно было попасть не только по территориальному признаку или протекции, но и в результате конкурсного отбора.

Шефами 30-й школы стал МатМех ЛГУ (До 1990 года в Ленинграде был один университет - Ленинградский Государственный Университет им. А.А.Жданова (ЛГУ).), 38-й школы - физфак ЛГУ, 239-й школы - Ленинградское Отделение Математического Института (ЛОМИ) им. В. А. Стеклова.

Среди учителей, чье имя привлекало к специализированным школам учеников и - что немаловажно - их родителей, назову лишь некоторых: А. А. Ванеев - учитель физики, в 1956 году освобожденный из лагерей, и К. И. Гольдберг - учитель физкультуры 30-й школы, А. Р. Майзелис - учитель математики 38-й школы, В. В. Бакрылов - учитель математики, А. С. Гольдич - учитель литературы 239-й школы. Ставший позже не менее известным учитель физики 30-й школы М. Л. Шифман тогда ещё был начинающим педагогом, а знаменитые учителя математики И. . Веребейчик и В. И. Рыжик появились - первый в 30-й школе в 1961/62 учебном году, а второй в 239-й школе в 1962 году.

Любовь к своим детям привела позже в школы и выдающихся математиков-педагогов: так, в 239-й школе преподавал профессор В. А. Залгаллер, а в 45-м интернате - профессор В. А. Рохлин.

Вернемся, однако, в 1960 год. В тот год школьные и районные туры олимпиады по математике прошли в феврале месяце. Всем, кто прошел на третий (городской) тур олимпиады, было рекомендовано позаниматься в кружках при МатМехе ЛГУ. Кружок для 8-го класса, куда попал и я, вели Е. М. Гольдберг и Ю. Гусман. Через месяц прошел городской тур олимпиады. Победителем среди 8-х классов стал А. Потепун. Единственный диплом 2-й степени получил А. Иванов. Среди одиннадцати награжденных дипломом 3-й степени был и я. Год спустя по 9-м классам дипломы 1-й степени получили сразу 11 человек.

Среди лауреатов нередко были награжденные по разным предметам. Так, Н. Косовский получил в 1960 году диплом 3-й степени по математике (по 8-м классам) и диплом 1-й степени по литературе. Упомянутый выше А. Иванов год спустя получил дипломы 1-й степени по математике, физике и химии. Впрочем, и по одному предмету можно было получить два диплома: так, в 1961 году я получил по математике диплом 1-й степени по 9-м классам и диплом 3-й степени - по 10-м классам.

Весной 1960 года (А не 1962 г., как написал Д. В. Фомин.) по инициативе профессора А. А. Никитина было принято решение об организации при МатМехе ЛГУ Юношеской Математической Школы (сокращенно ЮМШ). Разумеется, это решение не могло быть осуществлено без поддержки ректора-математика, тогда ещё чл.-корреспондента Академии Наук СССР, профессора Александра Даниловича Александрова.

Работу по организации вступительных собеседований в ЮМШ поручено было возглавлять Игорю Карловичу Даугавету. Он же был назначен директором ЮМШ. Набор велся в 9-е и 10-е классы. Всего предполагалось набрать восемь классов, т.е. примерно 200 человек. Лауреаты олимпиад 8-х и 9-х классов зачислялись в ЮМШ без собеседования.

В конце августа 1960 года были определены преподаватели для каждого из классов. 10 дней ушли на разрешение организационных проблем. Наконец, 12 сентября 1960 года в самой большой аудитории МатМеха - аудитории №66 (тогда МатМех помещался на 10-й линии Васильевского острова, д. 33, в здании бывших "Бестужевских курсов") профессор Дмитрий Константинович Фаддеев прочитал для 9-х и 10-х классов ЮМШ свою первую лекцию.

Эта лекция была посвящена неразрешимым проблемам древних: задачам о квадратуре круга, триссекции угла, удвоении куба. Читал Дмитрий Константинович лекции с улыбкой, писал и левой, и правой рукой. В течение нескольких лекций было фактически дано введение в аналитическую геометрию, а затем - в теорию Галуа.

Позже лекции читали Г. С. Цейтин, Ю. Д. Бураго, А. Л. Вернер и др. В конце сентября 1960 года новым директором ЮМШ был назначен Алексей Леонидович Вернер (ныне доктор физ.-мат. наук, профессор, заведующий кафедрой геометрии, РГПУ им. А. И. Герцена). А. Л. Вернер пробыл директором в течение трёх лет. Информатики как оформившейся науки в ту пору ещё не существовало, но то, что нам прочитал тогда Г. С. Цейтин, смело можно назвать введением не только в математическую логику, но и в информатику.

Кстати, во время перерыва лекции Цейтина произошел эпизод, врезавшийся мне в память. К Цейтину подошел И. В. Романовский, и они о чём-то заспорили. Неожиданно Иосиф Владимирович обратился к школьникам с предложением разрешить спор - решить задачу. По моим воспоминаниям, задача по внешней простоте походила на ту, которую не решили участники тура студенческих команд Северо-Западной зоны Европы по информатике, проходившего в 1996 году в Санкт-Петербурге; найти кратчайшую по поверхности по заданным двум точкам на спичечном коробке. И эта задача была предложена именно И. В. Романовским.

Семинарские занятия в ЮМШ тогда вели: Ю. Д. Бураго, Б. Б. Лурье, М. Л. Гольдин, А. В. Яковлев, А. О. Слисенко, Н. К. Никольский, В. П. Оревков, А. П. Осколков, позже - С. М. Белинский, С. А. Виноградов и многие другие. Прошу прощения, если я их не упомянул.

ЮМШ работала на общественных началах, как и кружки при МатМехе ЛГУ и математическом факультете ЛГПИ им. А. И. Герцена. Юридическим лицом с печатью и счетом ЮМШ не являлась. В случае необходимости ЮМШ пользовалась печатью МатМеха. У меня, в частности, сохранилась нотариально заверенная копия свидетельства об окончании ЮМШ в 1962 г. с печатью МатМеха.

А. Л. Вернер, будучи директором ЮМШ, выполнял одновременно обязанности завуча и "диспетчера". Последнее было особенно трудным, так как аудиторий постоянно не хватало. Семинарские занятия проходили по средам и субботам как на МатМехе, так и в помещениях бывшего Меншиковского дворца на Университетской набережной, д. 15, а иногда - физфака, на набережной адмирала Макарова, д. 6.

Мне больше всего нравились занятия именно в помещениях б. Меншиковского дворца. Эти помещения после ликвидации военного училища им. Энгельса в конце 50-х годов были частью переданы военной Академии тыла и транспорта, а частью - Университету.

Позже, в 1966 году, в помещениях, переданных Университету, начались реставрационные работы, и в феврале 1981 года Дворец Меншикова предстал почти в первозданном виде, как филиал Эрмитажа. А тогда, осенью 1960 года, мы занимались в обшарпанных комнатах 1-го и 2-го этажей, с обычными столами и стульями, с подпорками для потолков, с осыпающейся штукатуркой. В комнатах нельзя было угадать бывших Большой палаты, или поварни, или западной прихожей. И только Большие сени напоминали о былом великолепии. Там в нишах ещё стояли скульптуры римской работы I-II веков н.э., да роспись темперой "в виде мрамора" напоминала итальянские палаццо. И вид на Большую Неву, и само то время - время восстановления в правах репрессированных, время ослабления удавки прописки, давшее возможность приехать в Ленинград многим выдающимся педагогам-математикам (назову лишь трех, с которыми довелось тесно соприкасаться: профессора В. А. Рохлин, В. С. Виденский, А. И. Поволоцкий), наконец, время прорыва человека в космос - все это вместе давало ощущение прорыва в неизведанное.

В 1961 году была проведена I Всероссийская олимпиада по математике. При отборе на неё учитывались результаты городского тура, но проводился и дополнительный отбор среди награжденных дипломами 1-й и 2-й степени. Основными "поставщиками" дипломов были ЮМШ (в моём классе кроме меня диплом 1-й степени получил С. Бостонов) и кружки при Дворце пионеров им. А. А. Жданова (ныне Дворец творчества юных), там лауреатами диплома 1-й степени стали А. Иванов и В. Эйдлин. "Конкуренция" с ЮМШ завершилась неожиданно, как в американских фильмах: руководительница кружка - Н. М. Митрофанова - вышла замуж за Ю. Д. Бураго.

В Москву, впрочем, никто из лауреатов диплома 1-й степени по 9-м классам не поехал. Поехал получивший диплом 2-й степени Г. Малолеткин. Я в отборе не участвовал, но Гена поехал по праву - в классе ЮМШ Ю. Д. Бураго провел классную олимпиаду с призовым фондом (десяток книг из своей библиотеки), и победил Гена. Через два года в 1963 году он станет победителем и V Международной олимпиады, а тогда в 1961 году вместе с ним в Москву от разных классов поехали А. Подкорытов, П. Кулиш и Ю. Матиясевич, ставший позднее в 1964 году победителем VI Международной олимпиады. Кстати, упоминавшийся выше А. Потепун в 1962 году станет лауреатом 2-й премии как на II Всероссийской, так и на IV Международной олимпиадах (подробнее об участии советских школьников в Международных математических олимпиадах см. [3]).

В 1961 году я, как ранее многие другие, ушел в вечернюю школу, точнее, в школу рабочей молодежи № 12. Причина у меня была одна - возможность за один год завершить получение среднего образования, в связи с намечавшейся загранкомандировкой отца, поскольку в этих школах сохранялось тогда десятилетнее обучение. Для других важным мотивом перехода в школы рабочей молодежи служил рабочий стаж на производстве (не менее двух лет), учитывавшийся при приеме в ВУЗ. Были случаи досрочного получения среднего образования за счет сдачи курсов экстерном. Так, в частности, закончил в 1961 году школу Н. Косовский, а в 1962 году - А. Рухин, мой однокурсник и коллега по команде КВН - младший брат знаменитого художника-авангардиста Е. Рухина. На момент подачи документов на МатМех А. Рухину не исполнилось и 16 лет. (А. Голованов, о котором будет сказано ниже, поступит на МатМех в 13-летнем возрасте.) Среди перешедших в 1961 году в вечернюю школу я назову лишь двух моих одноклассников по ЮМШ: В. Чернышёва и В. Ханина - лауреатов диплома 1-й степени в 1962 году.

В 1962 году я поступил на МатМех. Экзаменов тогда было 5. Для медалистов льгот не было, а у меня как раз была золотая медаль. А вот дипломы, полученные за победы в олимпиадах, приемной комиссией принимались. Я, впрочем, не знаю, как они учитывались. Проходной балл был очень низок и равен 16.

За август я обдумал концепцию кружка для восьмиклассников при МатМехе, приготовил несколько десятков объявлений в духе агитационных плакатов Д. Моора: "Стой! Ты записался в математический кружок при МатМехе ЛГУ?" Эти объявления я прикрепил в вестибюлях как физико-математических школ, так и обычных школ центра Ленинграда. В указанный в объявлении день и час в подъезде МатМеха собралось более 50 восьмиклассников. Так началась жизнь кружка. Через год кружок плавно вошёл в состав ЮМШ.

Должен сказать, что вёл занятия в кружке я не один. Своим напарником по кружку я выбрал одноклассника по ЮМШ Марка Розинского. Он имел большой опыт участия в олимпиадах - был лауреатом олимпиад, начиная с 6-го класса, в том числе дважды был победителем. Марк также знал много интересных задач.

Шло время, число участников кружка уменьшалось, но постепенно выделилось 8 ребят, составивших ядро: Николай Широков - к концу 8-го класса он стал выше всех и в прямом, и в переносном смысле, ещё через 2 года в 1965 году Н. Широков станет победителем VII Международной олимпиады, Олег Виро - стал лауреатом диплома 3-й степени, Саша Фрадков - также лауреат диплома 3-й степени (ныне все трое доктора наук, профессора), Миша Рубинов - также лауреат. Через 10 лет мы стали с Мишей коллегами в ВУЗе, он заканчивал работу над кандидатской диссертацией, когда неизлечимая болезнь привела его к трагическому концу. О судьбе ещё 4 лауреатов: В. Гурари, В. Гольцгакера, В. Антонова, М. Меркина - мне, к сожалению, мало что известно.

Вообще, дороги "кружковцев" были после школы разнообразны. Большая часть пошла после школы на МатМех, как об этом они и писали в конце 8-го класса в анкетах, отвечая на вопрос о планах на будущее. (Эти анкеты я оставил себе на память о кружке.) Часть же стала заниматься экономикой. В их числе был и М. Рубинов, и недолгий кружковец Гриша Томчин, будущий депутат Госдумы V Созыва.

С осени 1963 года для лучших школьников ЮМШ по договоренности с преподавателями МатМеха было официально разрешено посещение лекций, а позже и сдача экзамена по математическому анализу. В числе школьников, успешно сдавших экзамен, были Н. Широков, Я. Элиашберг, Я. Шапиро.

Много позже, в 1989/90 г., мой спецкурс для студентов-старшекурсников и аспирантов мне сдали лишь двое школьников: Е. Малинникова и А. Перлин, которых привел ученик Н. А. Широкова, С. Е. Рукшин, как постоянных победителей олимпиад. Впрочем, вскоре они сами стали членами жюри и авторами олимпиадных задач.

К сожалению, в нашей работе и в кружке, и в ЮМШ оставался серьёзный пробел - отсутствие "внекружкового" общения, точнее, отсутствие совмещения активного отдыха на природе и занятий математикой. Воплотилась идея такого летнего отдыха позже благодаря стараниям М. И. Башмакова, трансформировавшись в идею летних математических школ, первоначально для школьников Ленинградской области. Их роль в подготовке к олимпиадам вполне сравнима с деятельностью стационарных специализированных физико-математических школ.

По несколько сезонов вели занятия в этих школах и занимались их организацией В. П. Трегубов, С. В. Бостонов, В. П. Федотов, С. Е. Козлов, О. А. Иванов, А. П. Емельянов, Н. Ю. Нецветаев и многие другие.

Последние 15 эти традиции, правда, в основном с городскими школьниками, продолжают С. Е. Рукшин, А. С. Голованов, М. Я. Пратусевич, Е. А. Рисс и др. Кстати, все они работают и в школе, и в ВУЗе. В последнее время пробивается к жизни ещё одна идея - в летней школе совместить математику и информатику. Конечно, это требует специальной программы, компьютеров. Одним из энтузиастов этой идеи выступает выпускница МатМеха, учительница с четвертьвековым стажем С. И. Горлицкая, не раз приглашавшаяся со своей программой в Летнюю школу ЮНЕСКО в Переяславле-Залесском и воспитавшая Антона Суханова, широко известного в "компьютерном" мире. Вообще же, подготовку элитных специалистов на базе математического образования (МатМех) и информатики (Университет точной механики и оптики) реализует профессор В. Г. Парфёнов. Но это будет уже другая история.

Заканчивая эти заметки, я сознаю их неполноту и субъективность, но рассчитываю, что они добавят и что-то существенное к сказанному Д.В.Фоминым.

Литература

1. В. П. Федотов, С. Е. Рукшин, Н. М. Матвеев. Ленинградские математические олимпиады школьников. // Математика в школе - 1981 - №6.

2. С. Е. Рукшин, Н. М. Матвеев. 50 лет математических олимпиад. // Математика в школе - 1984 - №4.

3. Задачи отборочных математических олимпиад. - Москва, МГУ, 1992.

К оглавлению

Имя

Заголовок

Комментарий

Добавить комментарий