|
|
|
|
|
|
Этих песен нет в печати |
|
|
|
Сборник "За успехи на МатМехе"
Этих песен нет в печати
Раз я в джунгли Китая попал,
Там сидел без воды и еды, Лишь остался сухой интеграл,
Да спектральный анализ звезды.
Я об это все зубы сломал, И
остался совсем без зубов, И тогда дифрагировать стал С
излученьем кислот и спиртов.
Мне попался какой-то старик,
Оказалось, что доктор наук, Он мне в душу зачем-то проник,
Стал чертить там описанный круг.
И куда и зачем я бежал, До сих
пор не могу я понять, Я фотоны в пути поглощал И
поэтому стал излучать.
Но на первый урок я успел, Как
ни странно, в углу не стоял, Как-то дико учитель смотрел,
Когда все это я объяснял.
А когда я закончил ответ,
Понемногу стал соображать: Чем тащить на экзамен билет,
Лучше в джунгли Китая опять!
1978
Отец семейства
(песня Шуры Конева)
Как хорошо быть семейства
отцом,
Вечно ходить с исхудавшим
лицом,
Дюжину сосок с собою таскать,
Без перерыва пеленки стирать!
Припев:
Отец семейства!
Оте-е-ец семейства!
Судьбы на свете лучше нет!
Отец семейства,
Оте-е-ец семейства
Худой и бледный, как скелет!
И за бездетность с тебя не возьмут,
И от колхоза отсрочку дадут, Я призываю врагов и друзей –
Обзаводитесь семейством скорей!
Припев.
До чего можно дойти на
МатМехе
(песня Бори
Шиминского)
Однажды на МатМехе я Видал
открытый круг. Я посмотрел – это была Дырявых пара
брюк И я сказал: «Каков мороз! Пора лететь на
юг»
Раз вижу в коридоре я – Лежит
якобиан Я посмотрел – это была Пластинка «Чингиз-хан»,
И я сказал: «О, Боже мой! Какой же я болван!»
Недавно в комнате своей
Увидел тензор я,
Я посмотрел – это была
Зеленая свинья,
И я сказал: «Какой кошмар,
Она же не моя!»
Увидел раз я на столе
Двукратный интеграл,
Я посмотрел – а это был
С наливкою бокал,
И я сказал: «О, Боже мой!
Куда же я попал!»
Увидел раз я на сосне
Идемпотентный флаг,
Я посмотрел, а это был
Сверчеистый скоряк,
И я сказал: «Ну нет, друзья,
Чего-то здесь не так».
Гомеоморфный образ я
Увидел за окном,
Я посмотрел – а это был
Большой бурдюк с вином,
И я сказал: «Какая дрянь
Хранится, верно, в нем».
Я на платформе увидал
Ковектор как-то раз,
Я посмотрел - то был ларек,
Где продается квас,
И я сказал: «О, Боже мой,
Уже девятый час!»
И вот вчера собрался я
Конспект переписать,
Я посмотрел – это была
Двуспальная кровать,
И я сказал: «Ну, нет, друзья,
Придется пить бросать!»
* * *
Как приятно кувалдой железною
Прошлогодний бетон долбить, Совершая работу полезную,
В щель полтонны бетона залить.
Дырку в стенке проделать
лопатою, Отпилить от забора кусок, И, забравшись на крышу
покатую, Поругаться с прорабом часок,
Вырыть яму почти трехметровую,
После снова ее закопать, Пообедать и выкопать новую,
По объекту бревно потаскать.
Сделать кучу хорошую, ровную Из
остатков восьми штабелей. И за это законные, кровные
Получить свои восемь рублей.
1981
Из английской поэзии
Я сначала по стенке пошел,
Через час я вторую нашел, Только к вечеру смог Я
найти потолок, Интересно, где в комнате пол?
* * *
К нам приехал наш дядюшка Эд.
«Вам когда приготовить обед?» «В два, в четыре, в пять,
В шесть, в полдевятого, в десять И в двенадцать», – сказал
дядя Эд.
* * *
Человек жил по имени Лев, Он
играл на занятиях в преф. Даже выйдя в тоске, Рисовал на
доске Даму бубен с десяткою треф.
1981
В. Г. Сухановскому
Вчера опять повесился студент,
Не вынес издевательств деканата, Друзья его в трагический
момент Собрались и скорбели над утратой.
Там был поэт. Он долго там стоял,
Потом пошел домой в глубоком горе, И, преисполнен гнева,
написал Поэму в двух томах о Сальвадоре!
1982
* * *
(«Старик
Козлодоев»)
Ползет по карнизу пронырливый
физик,
Одна его гложет напасть,
Одно лишь мечтает пронырливый
физик,
На день бы МатМеха попасть.
Вот раньше на день факультета
родного
Пронырливый физик ходил,
Звучало шедевром там каждое
слово,
И зритель от радости выл.
А ныне на сцену летят
помидоры,
И тухлые яйца летят,
От этих яиц образуются горы,
И даже приматы свистят.
И вот, от дружины заняв оборону,
Штаны протирая до дыр, Пронырливый физик ползет по
«Самсону», Он пьян, он желает в сортир.
* * *
Все идешь и идешь,
Неизвестно куда, Все сдаешь и сдаешь, А зачетов –
беда, А наука лежит В темных чащах глухих, А наука
дрожит От ответов твоих.
Припев:
Вы, товарищ профессор, Пощадите
меня – Я ведь вышел из леса Только третьего дня,
И, товарищ профессор, Прошу вас учесть, Что ни в
чьих интересах Ваш предмет не зачесть.
Кто мне друг, кто мне враг
– Гаусс или Жордан? Не осилю никак Этот чертов
матан, А в конспекте чужом Риман ногу сломал, И
опять полином Укусил интеграл.
Идет МатМех, шатается, За ним
идет физфак, Автобус их пытается
Окликнуть. Вот чудак!
Платформа прямо топает, А поезд
под углом, И лес, ветвями хлопая, Несется напролом,
Бежит он, спотыкается, Как
будто от огня, Деревья натыкаются С разбегу на
меня.
Уже шоссе виднеется, Залив за
ним бежит, Догнать его торопится,
Надеется, спешит.
А я стою и думаю: Куда их всех
несет? Кто это на беду мою В дорогу их зовет?
И что-то очень скверное
Покоя не дает –
Никто меня, наверное, С собою не возьмет...
Песенка экскурсовода музея
студенческих проблем
(«Ещё не вечер... »)
Кругом проблемы, одни проблемы,
Спасенья нет совсем от множества проблем. Избиты темы на все
ДМ'ы. Мы все храним в музее, идите к нам скорее.
Пусть говорят, что стал студент уже не
тот, Старых проблем теперь никто уж не поймёт. Тот, кто хоть
раз в столовке съел кебаб-люля, Прибежит в музей наш издаля.
Как было раньше, как было раньше –
Студент имел когда-то только 40 рэ. В музее пашем, в
музее нашем Взглянуть на это можно, но только осторожно.
Пусть говорят, что стал с годами легок
путь, В нашем музее есть еще на что взглянуть. Годы текут,
но в моде Пляко лишь один, Никому его не отдадим.
ДМ-88
Целина
Там, где совы ночью кружат,
Спят курганы в тишине, Мертвецы одни не тужат На
проклятой целине.
Ночью выйдешь из палатки – Тень
метнется в стороне. И душа уходит в пятки На проклятой
целине.
Здесь чучмеки роют ямы, Все
грозят спалить в огне. Не останемся ни дня мы На проклятой
целине.
Дали б мяса нам побольше – Мы б
работали вдвойне, А не то протянешь ноги На проклятой
целине.
Ночью нет тебя в палатке, У
меня душа в огне. Мы с тобой играем в прятки На проклятой
целине.
Ночью в степь уйти подальше,
Поваляться
на траве – Комиссар не позволяет На проклятой целине.
Мы собрали урожаи, Разлетелись
по стране, Но еще не раз мы будем На проклятой
целине.
до 1968
Вечерняя серенада
Вечер спрятался за крыши,
В тишине шаги звенят.
Может, ты меня услышишь,
Может, ты поймешь меня.
Облаков вечерних пятна
Наплывают на зарю.
Неужели непонятно,
Что я сердцем говорю?
Подобрать мне трудно сразу
Настоящие слова,
Потому что я ни разу
Никого не целовал.
С крыши ночь зарю снимает
И спускается с небес.
Эта песня, понимаешь,
Посвящается тебе.
(Примечание:
песня принадлежит Ю. Визбору, но вошла в сборник 1968 года вместе с песнями
непрофессиональных авторов, что типично для того времени.)
* * *
Я не знаю, какому краю Я
судьбою своей обязан – Ничего о себе не знаю, Никому о себе
не рассказывал,
Обгорев на кострах эмоций, Мы
по жизни идем шагами – Симпатичнейшие уродцы С перекошенными
мозгами.
Никому мы не интересны,
Некрасивы, глухи и немы, Остаются неспетыми песни,
Недописанными поэмы.
Уколовшись о наши щеки, Об
улыбки, застывшие криво, Убегают от нас девчонки К
обаятельным и красивым.
На прощанье мы их не просим
Пожалеть и обнять уродцев. Нас легко оторвать и бросить,
Но забыть нас не удается.
И особой причины нету – Из
такой уж породы все мы: Остаются неспетыми песни,
Недописанными поэмы.
* * *
Этих песен нет в печати,
Их не издают.
Только кстати и некстати,
На рассвете и закате –
Громко их поют.
Знает только Долматовский
(Да глухая ночь),
Исаковский, Богословский,
Колмановский, Матусовский
Как беде помочь...
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Матанёк дня |
|
Вчера, на симпозиуме по высшей математике Автандил Гогоберидзе опроверг теорию вероятности при помощи трёх напёрстков и одного шарика. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
