Мгновения жизни МатМеха в годы войны и предвоенного мира
"У каждого мгновенья свой резон.
Свои колокола, своя отметина..."
Автор этих строк в 1937 году поступил на математико-механический факультет ЛГУ после окончания средней школы в Смоленске, и с той поры (за исключением трех лет войны) учился, работал здесь, прошел нелегкий путь от студента до доктора физико-математических паук, профессора кафедры астрономии. Жизнь факультета и всего Университета в предвоенные и военные годы так или иначе проходила передо мной (я был многие годы не только председателем профбюро факультета, но и членом партийной организации ЛГУ). В канун 50-летия Победы самый резон задуматься не только о крупномасштабных событиях, но и об относительно невеликих мгновениях жизни - точках на крупномасштабной карте факультетского и университетского бытия прошлых лет. Ведь позднее это сделать будет трудно, да и некому: живые свидетели эпохи уходят (скажем, из довоенных преподавателей
МатМеха здравствуют ныне лишь трое: академики В.
А. Амбарцумян, А. Д. Александров и профессор А.
А. Немиро).
МатМех как самостоятельный факультет работал с 1934 года. Прием на него до 1937 года был невелик, и почти все выпускники шли работать в школу, лишь малая часть шла в науку и вузы. В 1937 году на .первый курс было принято 180 человек. Мы были из разных мест: Северо-Запад, Украина, Белоруссия, и около 30-40 процентов ленинградцев. Ведущие математики, механики, астрономы страны были нашими преподавателями, блестящая
плеяда таких ученых, как Смирнов, Гюнтер, Фихтенгольц, Линник, Фаддеев, Кошляков, Розе, Марков, Голузин, Тартаковский, Александров, Амбарцумян, доценты Еругин, Талыпов, Артемьев, Полосухина, Николаи, Канторович, декан Субботин, Бернштейн и др.
На военной кафедре (зав. комдив Борисов) два года учились на артиллеристов и штурманов. Кафедру разогнали после расстрела Борисова ("военные процессы"), и мы подошли к войне рядовыми необученными. Нам это потом дорого стоило.
До войны общественная активность на факультете была невелика, комсомол был в основном только на уровне факультета, была хорошая самодеятельность - чтецы и музыканты, была хорошая волейбольная команда, был достаточно активный профсоюз. Большие политические события, как теперь, так и тогда, проходили обычно мимо студентов. Мимо и незаметно для нас прошло изничтожение тогдашнего ректора Лазуркина - потом был суд и гибель в лагере, такое же исчезновение крупного ученого, профессора Саткевича, нашего преподавателя геометрии профессора Кулишера, научного сотрудника Дрозда.
Война с Финляндией 1939-40 года, кроме затемнения города, тоже не вызвала раздумья у большинства, хотя несколько студентов-математиков были в составе добровольческих лыжных батальонов, а наши девушки работали в госпиталях медсестрами и санитарками.
А большая война уже стояла у нашего порога. Эйфория первых дней войны, когда все ждали первых победных сводок Главного командования, быстро прошла. Слухи (увы, это была правда), шедшие по городу, о том, что немцы, отбрасывая войска Северо-Западного фронта, быстро движутся к Пскову, еще больше усиливали тревогу и напряженность. Ушли по призыву на фронт многие сотрудники факультета, среди них - профессора Амбарцумян, Линник, Канторович, ассистент Лозинский, аспиранты
Валландер, Либерман, Оловянишников, Мейер, рабочие Филиппов, Киченко и др. Вместе с 5 курсом позднее был произведен досрочный выпуск нашего 4 курса, остальные курсы продолжили учебу. Запланирован был и прием на 1 курс порядка ста человек. Военная машина страны в первые дни войны работала с перебоями, кардинальный сдвиг, и мы все это почувствовали, произошел
после третье июльского выступления И. В. Сталина. Жизнь Университета и
МатМеха стала радикально меняться. Начали реализовываться планы эвакуации подразделений Университета оборонного значения, ориентированные на далекий тыл - Елабугу. Большая группа работников
МатМеха во главе с профессором Амбарцумяном готовилась к отъезду. Начали создаваться из студентов дружины по охране Университета, по противовоздушной обороне, отряды на окопные работы. Все студенты младших, да и старших курсов (женщины) должны были быть в Университете и никуда не уезжать, ведь летом 1941 года ни у кого и в мыслях не было, что будет блокада. В архиве Университета сохранился приказ ректора Вознесенского о том, что наша сокурсница, Лиза Зильберман, навечно отчисляется с
МатМеха за самовольный отъезд из города и оставление Университета. Самый большой шаг Университета и
МатМеха в годы войны был сделан, когда начало создаваться народное ополчение.
Северо-Западный фронт не устоял в Прибалтике, и прикрыть Ленинград с юга стало задачей народного ополчения: других войск на этом направлении было очень мало. На
МатМехе в ополчение пошли многие преподаватели. В их числе все четыре коммуниста факультета - Еругин, Калищук, Огородников, Отрадных, большая часть студентов-выпускников и часть третьего курса - более двухсот человек.
МатМеховцы попали в два подразделения - 276 артпулбат, формирующийся в Главном здании, и один из полков Василеостровской дивизии, размещенный в Академии художеств. Позднее из этого полка были отозваны почти все студенты и выпускники
МатМеха, они были направлены в новую Авиационную академию (родоначальницу института им. Можайского) и уехали в Йошкар-Олу. Ведущих преподавателей, ушедших в ополчение и армию, скоро демобилизовали или оставили преподавателями в Авиационной академии. Фронтовая жизнь этих соединений была недолгой. 276 батальон, у которого не было ни пушек, ни пулеметов, немного подучили под Красным Селом (автор статьи был в нем). Командный и политический состав был из Университета, комиссаром был философ Н.Троян. В конце августа - начале сентября 1941 года батальон был переброшен под Гатчину в небольшой укрепрайон, попал под танковый удар немцев, понес тяжелые потери убитыми, ранеными и пленными. Часть бойцов прорвалась к своим, часть утла в партизаны (С.
Громов. А. Красовский и др. воевали до 1944 года в партизанской бригаде Германа), судьба пленных была различной - К.
Воронцова, медсестра, дошла до Эльзаса, С. Торопил - до Рура, Ю. Богданов был на Ла-Манше, воевал некоторое время в войсках союзников. Часть батальона уже в городе была зачислена в кадровые части, часть пополнила университетский партизанский отряд Дорофеева (Л.
Вольпе, студент 3 курса, погиб в отряде, Н.Кустов, студент 4 курса, был включен в состав разведовательно-диверсионной группы парашютистов и погиб в бою). Автор воевал позднее в составе другого соединения и был тяжело ранен в боях под Лиговом, там же воевали и другие
МатМеховцы (профессор Огородников в дивизии пограничников); доцент А. Калищук, студенты Н.
Честнов, Ф. Ефимов, Г. Юльчевский, И. Давыдкин, талантливые аспиранты П.
Оловянишников. В. Мейер, Ю. Либерман сражались и погибли на Пулковских высотах, на Вороньей горе (доцент Еругин был тяжело ранен, но остался жив), на Лужском рубеже.
МатМех в первые месяцы войны понес тяжелые потери.
После ухода людей в ополчение МатМех сократился, остались в основном женщины, небольшое число преподавателей и студентов, которые по разным причинам уйти на фронт не могли. Занятия оставшихся курсов нового приема педантично начались 1 сентября. Коллектив преподавателей резко уменьшился, часть уехала в Елабугу, часть вместе с академическими институтами была эвакуирована в Казань. А занятия шли, были даже две защиты - докторская доцента Лебединского и кандидатская Либермана. Но день за днем блокадная петля голода, холода и бомбежек душила жизнь Университета и факультета. В приказах по Университету поздней осенью появились трагические строки: студента 1 курса
МатМеха Аникеева отчислить в связи со смертью; горькое горе было и в других строках: студентов X и У отчислить навечно из Университета за незаконное получение по подделанным талонам двух порций дрожжевого супа. К декабрю и позднее умерли от голода профессор Житомирский, доцент Скопин, студенты, мои друзья и знакомые, П. Орловский, К.
Карагодин, Н. Кривуша, Х. Смоленский, Г. Скобельцын. Местком Университета, которым руководила Ц.
Рахман, был едва ли не единственным более или
менее теплым местом на факультете, где был и кипяток.
МатМеховцы воевали и на Дороге жизни, Кира Василькова, Наташа Сперанская на станции Подборовье были медсестрами и первыми встречали эвакуированных блокадных универсантов. В начале 1942 года основная часть Университета была эвакуирована двумя большими эшелонами. Их судьба различна: один поезд ушел в Саратов и стал основой Университета в изгнании, второй эшелон, сейчас трудно объяснить почему, взял курс на Кавказ в район Кисловодска. Немцы вскоре пришли туда, многие работники Университета и их семьи погибли там, некоторые каким-то чудом уцелели, и как выяснилось уже после войны, оказались на Западе: в Швейцарии, Франции, в Африке.
Отъезд в Елабугу, Казань, Саратов основного ядра Университета позволил сохранить его и после реэвакуации начать его возрождение. Небольшая часть сотрудников
МатМеха осталась в городе, и их усилиями рабочие помещения факультета и частично его оборудование было сохранено. Хозяйственник Г. Шахбазов, доцент О.
Полосухина, библиотекарь Е. Крутовских чтимы и памятны всем, кто вернулся из Саратова. То, что Университет великого города не погиб в страшные годы войны, внес достойный вклад в победу - вечная заслуга его коллектива ведущих ученых, его общественных структур, комсомола и партии. Руководители обороны города даже в самые тяжелые дни блокады тревожились за судьбу Университета, его уникальный научный потенциал, и делом помогали ему (создание профилактория для больных дистрофией, обеспечение первоочередной эвакуации Университета, а равно его реэвакуации, ряд правительственных решений о поддержке в конце войны и сразу после ее завершения, досрочная демобилизация аспирантов, студентов старших курсов, преподавателей и научных сотрудников).
По большому счету отмечать юбилейную дату второго рождения Университету нужно со дня его воссоздания в великом блокадном Ленинграде.
Из специального выпуска газеты
"Санкт-Петербургский Университет"
(№13 от 4.05.95 г.)
К оглавлению
